Наши контакты
➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖
➖➖➖➖➖➖➖➖➖➖
Хорошо, думал Шунт, шагая за Тронголовым в обеденный зал. Жена посмотрела на него подозрительно. Непросветленность неотделима от просветленности, а потому тоже хороша. Врагов у нас, Свирид, еще ой как много… И явных, и тайных. Потому что сам он принадлежал к числу редких людей, которые появились на свет именно дома, в доме, так что неизвестный покуда вешатель мемориальных досок из далекого будущего мог не бояться покривить душой. Он решил, что Свирид для него, директора, незаметно подал полковнику какой-то недопустимый знак, обнаружил строптивость. Как обычно, различил тающий труп Мотвина и себя самого, с уже заломленными руками, в кандалах. Деньги нашлись в бумажнике, которого Шунт в ожидании поезда не осматривал. Тонкая наледь треснула, и он вымок; опасаясь за документы и рукописи, Шунт начал выкарабкиваться на трассу.
Во-вторых, я был не против того, что ты сделал. Мироздание отступает, пожимая плечами, успокаивается, отворачивается, возвращается к брошенному делу. Ни рожек, ни ножек; из кухни тянет выпечкой. Я издательство прикупил неслабое… Они на ладан дышали, докатились до календарей. С одной стороны, его способности укрепились и возросли; с другой — прежние приемы Мотвина уже не оказывали на него нужного воздействия. Их семья не могла обрасти фамильными ценностями, и все предметы домашнего обихода свалились к ней не иначе как с неба, но непременно до появления на свет Свирида-младшего — этого было достаточно для него: если вещи существовали и раньше, когда его еще не было, то это означало, что они стояли, лежали и висели здесь всегда, дожидаясь прихода истинного хозяина, то есть его самого. Типа вступления — ну, что я тебе объясняю. Ибо лепил их по-сибирски сурово. Контролеры объявились мгновенно. Про такие лица иногда говорят: высечено из камня, но Слотченко, пожалуй, никто и не вытесывал; черты его содержались в этом камне от природы, а сам камень валялся где-нибудь в придорожной пыли, был подобран скучающим Создателем и по-хозяйски положен в карман небесных штанов. Ему придется писать. Дело у него известное — энтропия. Ничего плохого нет, потому что больше нет вообще ничего. Но стол стоял запертый, как и отцовский кабинет, и все это медленно превращалось в музей, хотя отец регулярно присылал бодрые треугольные письма. Мотвин раскурил папиросу — с недавних пор он почему-то оставил свое мерзкое пристрастие к махре, тянувшееся за ним, вероятно, еще с дореволюционных лет.
А вы помоложе. Оставив по требованию Тронголова рукопись на столе, Шунт удалился в свою комнату и какое-то время сидел на постели, пиная носком крокодила, которого давеча стащил за хвост на пол и на всякий случай перетянул пасть полотенцем.
Казалось, что в фантик завернут некий экстракт, вытяжка затхлости и застоя, импотенции, недержания мочи, бессонных ночей, вороньего карканья-кашля, загробных предчувствий, рассыпающейся памяти. Вопреки новой способности в Свириде развивалось парикмахерское угодничество — как само по себе, так и воспринимаемое от Слотченко, который тоже давал ему уроки мастерства. Он успел заметить, как сквозь кулак брызнула кровь.
Он не ограничивался растяжками и организовывал другие ловушки. Количеством тараканов. Полковник говорил с ним на равных, позволяя себе запретные словечки, за которые Свирида секли. Он успел заметить, как сквозь кулак брызнула кровь.
Этот путь был естественнее, однако Свирид не торопился с выбором — он и не вполне еще понимал саму возможность выбрать одно из двух. Его тебе поставили, чтобы ты его вынес не раздеваясь. Шунт нервно оглаживал парик. Ведь они как-никак находятся в Доме офицеров. Вы тоже были там, в квартире.
Он сделался ни рыба ни мясо — во всяком случае, становился таким: бесцветным, бесхребетным и добрым, причем самая доброта его внезапно перерастала в бешенство. Ты в теме?
Однако он понял, что парикмахер не собирается причинить ему зло. Потом, по возвращении домой, когда все вокруг неуверенно успокоилось и замерло в ожидании нового, еще худшего, Свирид соорудил рисунок: лучи, лучи, сплошные лучи, хотя никаких лучей не было, однако он не умел передать увиденное иначе.
Чего угодно загадка — канализационного люка, проходного двора, сивой кобылы. Братва, бывает, скучает сильно, когда долго ждать приходится или стеречь. Увидел Бог, что это плохо, — так тоже можно было сказать. Сказано ведь — миллион миров. Сделал движение, как будто хотел погладить Свирида по голове, или потрепать по щеке, или, возможно, почесать за ухом, — но рука, непривычная к подобным манипуляциям, остановилась на полпути и замерла в воздухе, как змея, прикинувшаяся сухой веткой. Коллатераль уводила вправо и выглядела как дорожная разметка в мигающем желтом свете. Он пошел и на развилке помедлил, всматриваясь в перспективу. Быть в полной готовности. Он решил, что Свирид для него, директора, незаметно подал полковнику какой-то недопустимый знак, обнаружил строптивость. Мотвин сосредоточенно дымил махрой, соорудив себе огромный — как выразились бы десятилетиями позднее — косяк.
По-научному — альтернативный. Хотелось немедленно, быстро и грубо уложить городского сумасшедшего, прискакавшего из мрака подворотни. Конечно, еще немножечко рыхло, сыровато, еще чувствуется некоторая незрелость, но это вполне простительно. В детские годы он был отчаянно напуган вещами, которые еще только могут случиться, — напуган до того, что ему становилось легче, когда они осуществлялись на деле, хотя это могло показаться слишком странным и запутанным: он же бежал! Здесь, однако, они вели себя совершенно иначе: расслабленно дымили папиросами, смеялись, выпивали и закусывали. Столетиями прела какая-то непонятная и впоследствии спесивая духовность. Возможно, существует коридор, где в мире живет один-единственный писатель — великий, естественно, и ему имя — Свирид Водыханов. Издеваясь и откровенно пакостничая, он угодил и теперь держал в руках очень серьезные для своего времени деньги. Свирид, приодетый наилучшим образом, вприпрыжку спустился по лестнице и выбежал на свежий воздух.
Послышалось дробное шипение, и резкий запах тысячекратно усилился. И все ведь верно написано! С другой стороны, он бесповоротно уверовал в судьбу, которой ему было предначертано создавать похожие вещицы, то бишь книги, — выпекать их наподобие песочных куличей. Повести и рассказы Свирида Водыханова были добры и милы, приятные пустяки.
Свирид проник в кабинет, расположился возле стола на полу, распахнул дверцу тумбы и сразу же обнаружил кипу чистых бумажных листов, аккуратно сложенных в верхнем отсеке. Он только знал, что отвечать, скорее всего, нельзя, и не ответил. В занятиях, которые полковник Мотвин проводил со Свиридом, не было ни грана теории. Please submit your DMCA takedown request to dmca telegram. Шунт удержался от искушения подойти поближе к фонарю и рассмотреть парик; он стал исследовать карманы дальше, нащупал ножницы и в какой-то момент испытал желание забросить их в снег, потому что больше они уже не понадобятся, однако сдержал себя, решил оставить на память.
Он попытался разобраться в обстановке: действительно, здесь многое изменилось — коммунисты ушли, накопления сгорели, но он все еще оставался членом Союза писателей, чуть ли не живым классиком, и все, оказывается, успели привыкнуть к его чудаковатому пестрому парику, так что жена даже спросила, куда вдруг подевалась эта знаменитая вещь. Адмирал Водыханов уже захмелел и тяготел к словесным клише.
Что ты, брат, на людей кидаешься? Тот попятился и тоже оглянулся: квартира была одна, единственно возможная. Салон стал двоиться и делиться на рожки, но Николай Володьевич отстриг еще одну прядь, и двоение прекратилось.
| Купить ШИШКИ (БОШКИ) Вале | Анкара где купить Лирика | Скорость соль кристаллы бесплатные пробы Нагатинский Затон |
|---|---|---|
| 27-1-2020 | 180133 | 45703 |
| 13-6-2018 | 34508 | 92831 |
| 8-10-2006 | 13275 | 12036 |
| 15-7-2024 | 67827 | 26988 |
| 20-2-2012 | 145989 | 796101 |
| 11-9-2001 | 781250 | 240552 |
Он успел заметить, как сквозь кулак брызнула кровь. Ты в теме?
Об этих уроках в семье предпочитали не заговаривать. Конечно, еще немножечко рыхло, сыровато, еще чувствуется некоторая незрелость, но это вполне простительно. Военный двинулся на отца, оттеснил его к стенке и сунул в лицо пистолет, а штатские быстро прошли по коридору и разделились: один направо, другой налево. Он быстро превзошел учителя, но Николай Володьевич крайне ревниво относился к бритью и стрижке; случалось, что он и вовсе не допускал Свирида к клиенту.
Впечатление, произведенное на Свирида товарищем Мотвиным, было удивительно тем, что полностью, огорчительно даже совпадало с уже представленной колдовской наружностью. Когда тебе очень хочется, ты можешь пойти по другому пути. Уж ежа-то видел небось, когда ощетинится?
Энтропия, оказывается, нисколечко не дремала и не отворачивалась, а заползала с фланга. Ей уже ничто не мешает, ибо помойная коллатераль сменилась творческой, а та, где Шунт испытывал острейшее желание убить, вообще осталась далеко позади — или, напротив, катилась рядышком, неприметная. Без ошибок, все слова стоят на месте, предложения умеренно длинные. И правильнее будет подчиниться и впредь не вопить. Оба казались двумерными, словно вырезанными из бумаги. Он благополучно добрался до дома, на набережную; его встречала семья — буднично, ни о чем не расспрашивая. Жить надо, жить все равно придется — хотя бы и так. Please submit your DMCA takedown request to dmca telegram. Кант, защищаясь от дьявола, очертил своей философией магический круг… Идеализм — тоже дьявольщина, противная жизни. Но книги как таковые, в своем предметном, но пока бессодержательном качестве, очаровывали его. Ведь война никуда не делась, — он сделал широкий жест, — она повсюду, она продолжается. Повод к подобному плачу в двадцать четвертом году был ясен Свириду. Они как раз и направлялись за город полюбоваться хоромами Тронголова, ибо Шунт уже принял решение — вымученное, вынужденное, подлое. Ждали возвращения отца; тот задерживался. Одни считают, что не важно, о чем писать, главное — как. Истинной бедой Шунта была его богатая фантазия. Позади Слотченко к стенке было присобачено радио, которое назидательно зачитывало некий бесконечный доклад о положении дел в области их планирования и в случае их невыполнения. Он улыбался и отшучивался; чужих тайн Шунт никогда не выдавал и вообще старался не трогать коллег, не выводил их в своих сочинениях.
Ибо лепил их по-сибирски сурово. Трамвай номер двадцать довез его до монументального здания с колоннами, занимавшего два квартала. Живет в Санкт-Петербурге.
Он пошел и на развилке помедлил, всматриваясь в перспективу. Я и сажал… И отправили эту контрреволюцию, к дьяволу, за бугор. Пятном на рубашке.
Почему вы не помешали мне? Две дороги разбегались перед Свиридом, теряясь в мутном желтоватом тумане. Мотвин ничего такого не сделал — прощаться, правда, и в самом деле не стал, если не считать прощанием еле заметного, неопределенного жеста, сотворенного ожившей вдруг рукой. Больше листал, чем читал, ибо не постигал написанного. Он отхлебнул из стакана, шумно сглотнул и равнодушно изрек:.
У меня ковщики есть правильные… Ты будешь писать, они — ковать. Самый обычный, канализационный. Обычно полковнику правдами и неправдами удавалось добиться от Свирида ощущения неотвратимой угрозы. Свирид ждал подвоха, не доверяя обманчивой надежности окружения. Ты будешь стричь талантливых людей, сильных людей… частица их силы будет передаваться тебе. А потому и человек неизбежно, в смысле проекции божественности вовне, предается тем же самым отношениям. Потому что сам он принадлежал к числу редких людей, которые появились на свет именно дома, в доме, так что неизвестный покуда вешатель мемориальных досок из далекого будущего мог не бояться покривить душой. Ежи и снежинки с годами расплющились и выстроились в сеть дорог, поближе и подальше, переплетающихся, пересекающихся, с редкими эстакадами. Шунт удержался от искушения подойти поближе к фонарю и рассмотреть парик; он стал исследовать карманы дальше, нащупал ножницы и в какой-то момент испытал желание забросить их в снег, потому что больше они уже не понадобятся, однако сдержал себя, решил оставить на память. Казалось, что они кое-как освещаются тусклым уличным фонарем. Покраснел не Свирид, покраснел директор. Пора искать ствол; можно — секундантов и даже противника. Читаешь и видишь — хорошо написал! Породами собак. То выпучивал глаза и делал вид, будто оружие не слушается его и прыгает в руке или жжет ее; то неожиданно напускал на себя отчаянную решимость: дескать, Свирид надоел ему и больше уроков не будет. Тут же рождался новый вопрос:. Горстями не получалось, только щепотью.